Слава, признание, людская память – понятия условные, сомнительные, неоднозначные, переменчивые и, увы, недолговечные. У нас есть почётные граждане города и района. В книге уважаемой А. П. Дорониной «Энциклопедия сёл и деревень Озёрского района»  есть целая глава «Знатные люди Озёрского района». Тут много о чём есть поразмыслить, поспорить, ну да разговор сейчас не об этом.

Есть люди, имена которых не вошли ни в какие почётные списки, категории, рейтинги. Люди, незаслуженно забытые. Они не выпендривались, не лезли на глаза начальству, не старались «войти в Историю». О них не упоминают на торжественных митингах, посвящённых памятным датам. Им не ставят памятники, не несут цветы на их могилы (да и могил-то их зачастую не знают). Их именами не называют улицы. Но тем не менее, эти скромные, трудолюбивые, самоотверженные люди для своей родной Озёрской земли сделали ничуть не меньше (а может быть и больше), чем люди прославленнее и знаменитые.
Одним из таких «выпавших» из официальной Истории и обойдённых признанием потомков человеком является наш земляк фабрикант Михаил Фёдорович Щербаков. Человек всесторонне одарённый, талантливый, деятельный, с яркой, бурной, трагической судьбой. В том, что Озёры из забытой Богом деревеньки превратились в индустриальный город, районный центр, есть немалая заслуга Михаила Фёдоровича. Но обо всём по порядку.

Родоначальником династии фабрикантов Щербаковых был зажиточный крестьянин Козьма Степанович Щербаков – человек предприимчивый, энергичный, напористый, прижимистый и дальновидный. Обладая присущей деревенским людям наблюдательностью и смекалкой, он одним из первых почувствовал и уловил ветер грядущих перемен и в 1834 году построил в западной части деревни Озерки ручную бумаготкацкую мануфактуру. Дело, судя по всему, было поставлено крепко, ибо уже в 1859 году мануфактура разрослась и была поделена между сыновьями Козьмы Степановича Фёдором и Пётром.

В 1870 году Фёдор Щербаков купил часть усадьбы в селе Алёшково, а в 1890 он полностью купил всю усадьбу, организовав там производство картофельного крахмала, отделку струёй воды коленкора, а также посадил там большой яблоневый сад, тем самым обеспечив местных крестьян постоянной работой и стабильным заработком.

Примечательно, что изначально он хотел построить себе имение поближе к фабрикам в Болотове или в Комарёве. Но тамошние крестьяне на сходе отказались продавать ему землю, поэтому Фёдору пришлось обустраиваться в далёком Алёшкове (а ещё говорят, что, мол, демократии тогда не было!).

С землёй у нас вообще всё очень интересно. У А. П. Дорониной читаем: «Озёрское общество крестьян выкупалось от крепостной зависимости с выделением земли и в звании свободных хлебопашцев. Но вопрос об распределении земельных участков с 1833 года не решался до 1917 года» (1 – стр. 55). В 1917 году вопрос решился быстро. Большевики национализировали землю, в одночасье положив конец всем спорам и тяжбам. Вот это хватка!

21 ноября 1871 года у Фёдора Козьмича родился сын Михаил, о котором и будет наш рассказ. Рос и оканчивал школу он в Озёрах. Затем жил в Москве, окончил там коммерческое училище и, будучи человеком всесторонне развитым и очень деятельным, поступил учиться в Московскую консерваторию, выучившись на регента и дирижёра хоровых групп (у богатых – свои причуды!).

Вернулся в родные Озёры. Серьёзно занялся фабриками. Много строил, оснащал цеха самым современным (по тому времени) оборудованием, внедрял передовые методы работы. Не скупясь на деньги, набирал к себе талантливых механиков-самородков, мастеров на все руки, способных чинить и усовершенствовать мудрёные заграничные станки. Но главной чертой его характера (это в один голос отмечали все, кто его хорошо знал) было уважительное, доброжелательное, прямо таки отеческое отношение к своим рабочим. Он считал их всех одной командой единомышленников, делающих одно общее дело, работающих на результат, на победу (сейчас по такому принципу «единой семьи» работает большинство японских фирм, поражая мир своей организованностью, производительностью труда, качеством выпускаемой ими продукции. И совсем не знают «продвинутые» японцы, что все их новейшие прорывные методы организации производства ещё сто с лишним лет назад успешно применял на своих фабриках Михаил Фёдорович!).

Многих рабочих он знал по именам, знал их семьи, был у их детей крёстным отцом. В фабричных цехах стояли огромные самовары с кипятком для чая. Сахар и баранки были бесплатными. Рабочие на Щербаковские фабрики шли с большой охотой даже из дальних сёл и деревень: из Паткина, Комарёва, Тарбушева и т.д. Для рабочих он строил общежития, больницу, детские сады. Мне могут возразить, что по иным сведениям условия проживания фабричных рабочих были ужасными: «Скученность, грязь и сырость, заражённый воздух и насекомые процветали в фабричных спальнях – казармах» (2 – стр. 80). Позволю заметить, что такие дома я и сейчас найду, хотя никакого фабриканта Щербакова давно уж нет, да и фабрик его тоже.

Я ещё застал в живых людей, которые работали на фабриках Щербакова. И все они в один голос уверяли, что им очень хорошо было при хозяине. Достойная, весьма серьёзная зарплата, детские сады, школы (нужны грамотные рабочие!), бесплатное лечение и питание в фабричной больнице, в случае смерти отпевание в разрушенной ныне (стоящей ранее напротив «литерных» домов) часовне и похороны за хозяйский счёт. То есть, выражаясь современным языком, «полный соцпакет»!

Один дедок (звали его Иваном) рассказывал мне, что будучи фабричным рабочим, шёл как-то раз после смены домой, в Комарёво. В Подлужьях его догнала шикарная, на всю округу известная «хозяйская» пролётка, запряжённая парой лошадей. Лошадьми правил «сам». Поздоровались, а Михаил Фёдорович и говорит: «Домой (знал, где живёт – авт.!) идёшь, Иван? Садись за кучера, до Комарёва проедешь со мной!»

В Комарёве у Щербаковых были штатные егеря Крюковы. Они держали для «хозяев» гончих и легавых собак, примечали, где водится дичь, устраивали фабрикантам охоту. Один из них, М. В. Крюков (1887 – 1918 гг.) стал затем первым председателем Озёрского Совета Рабочих и Крестьянских депутатов, членом Мосгубсовета, комиссаром первого добровольческого Московского Губернского полка, погиб в 1918 году, но это уже другая история, хорошо известная жителям Комарёва.

А ещё Михаил Фёдорович очень любил хоровое пение. Он организовал несколько любительских хоров. Самым известным был хор складальщиков, набранных в красильно-отделочном производстве. После работы рабочие собирались на спевки. Там с ними занимались регенты Т. С. Терентьев и А. В. Платанин. Был ещё один хор – любительский (он же церковный). Репетиции этого хора проходили в доме Щербаковых на 3-м этаже. Примечательно, что после репетиций певчих обоих хоров кормили! Там, во время репетиций, встретил Михаил Фёдорович свою любовь и будущую супругу Марию Чарухину: красавицу, песенницу, работавшую ткачихой на его фабрике. Мария к тому времени была уже замужем, но бравый фабрикант отбил её у мужа – регента хора И. В. Чарухина.

В совместной жизни у Марии Ивановны и Михаила Фёдоровича родилось трое детей: Иван 1899 года рождения, Фёдор 1906 года, Елизавета 1910 года.

А ещё неугомонный фабрикант организовал детскую хоровую капеллу. Преимущественно из детей рабочих его фабрик. Певчих детей он кормил, одевал, обувал, нуждающихся селил в общежитие.

Так что не совсем права была многоуважаемая А. П. Доронина, категорично утверждая, что: «До 1917 года в селе Озёры почти не было культурных учреждений, кроме полутора десятка трактиров, питейных заведений и двух церквей» (2 – стр. 131). Послушать милую Анну Павловну, так у нас до 1917 года вообще нигде ничего не было! Хотя далее она же сама пишет: «В 1903 году в Бояркинской, Горской волостях было прочитано 50 лекций, которые посетило 7,5 тысячи человек, в том числе в селе Озёры – 2,5 тыс. человек. Лекции были посвящены религиозно-нравственным вопросам. Такого же содержания на фабрике Ф. Щербакова сыновей проводились концерты ученического хора» (2 – стр. 131). Интересно, сейчас у нас читают 50 лекций в году, посвящённых религиозно-нравственным вопросам? Так когда же была культура: тогда или сейчас?

Чтобы уж окончательно закончить с чудесным 1917 годом, приведу выдержки из таблицы «Численность работающих на текстильных фабриках в селе и городе Озёры» (2 – стр. 76).

1913 г. – 8513 чел.

1919 г. – Остановка фабрик из-за отсутствия сырья и топлива.

1920 г. – 2164 чел.

1993 г. – 4975 чел.

А далее фабрики, в годы расцвета свободы и демократии, вообще закрылись, весь город остался без работы. С чего бы это? (Не подумайте, что я хочу упрекнуть дорогую Анну Павловну в необъективности. Нужно понимать, в какое время она писала свои книги и к каким архивным документам она тогда имела доступ. Это сейчас мы можем писать всё, что в голову взбредёт).

Но вернёмся к Михаилу Фёдоровичу.

Если Фёдор Козьмич (отец Михаила) много строил, расширял производство, обустраивал имение, кирпичный завод в Клишине, то задачей Михаила было всё это приумножить и сохранить. На фабрике было много хлопка, тканей. Одной искры было достаточно, чтобы потерять всё в одночасье.

В июне 1892 года было организовано Всероссийское добровольное пожарное общество. Михаил Фёдорович не медля поступает на курсы по организации пожарных отрядов, успешно их оканчивает и в Коломенской управе получает разрешение на организацию добровольной пожарной команды у себя, в Озёрах.

Рядом с фабрикой для пожарной команды было построено добротное помещение, в котором располагался дежурный наряд пожарников, а также была конюшня с сильными лошадьми-тяжеловозами, пожарные телеги с помпами, с бочками с водой, инвентарь: лопаты, топоры, багры, вёдра и т. д.

Для пожарных была приобретена специальная форма. В общем, всё было налажено серьёзно и основательно. И это была вовсе не «барская блажь», как потом говорили пролетарские лекторы, а жизненная необходимость. Фабрики, на которых было много хлопка и готового товара, в пожарном отношении представляли реальную опасность, так что затраты по созданию пожарного депо были вполне оправданы и необходимы. Уж что-что, а деньги господа считать и тратить умели. «Нецелевого использования средств» тогда не было. Это – придумка, изобретение нашего вороватого времени.

24 июня 1894 года состоялось торжественное открытие добровольного пожарного общества при Товариществе Мануфактур Ф. Щербакова сыновей. Строгая дисциплина, постоянные тренировки, хорошее оснащение сделали Озёрскую пожарную дружину одной из лучших в Московской губернии. Свидетельством тому  были многочисленные призы, грамоты, благодарности, полученные на соревнованиях с пожарниками других городов.

У Михаила Фёдоровича было три брата, участвовавших в паевых взносах в правлении фабрик Ф. Щербакова сыновей. Старший, Василий Фёдорович, был коммерческим председателем от Товарищества Мануфактур Ф. Щербакова в Москве. Он был женат на дочери помещика Китаева и жил в их имении в с. Клишино, ездил в Москву, помогая брату Михаилу утрясать фабричные дела.

Жить бы да не тужить Михаилу Фёдоровичу! Приумножать свои богатства, обустраивать фабрики, расширять производство, руководить пожарной дружиной, дирижировать хорами, любить Машу Чарухину. Но тут грянул 1917 год. И закрутилось, и понеслось!

Узнав о революции и грядущих переменах, старший брат Михаила Фёдоровича умер от расстройства (а расстраиваться, ей Богу, было от чего!)

У А. П. Дорониной читаем: «В течение 12 часов был освобождён дом бр. Щербаковых (ныне улица Ленина, д. 41), где разместились организации» (2 – стр. 65). Как деликатно и буднично сказано: «освобождён». Освобождён от кого? От законных, строивших его на свои деньги хозяев! И куда же пошли вместе со своими семьями фабриканты из «освобождённых» от них домов? Далее читаем: «8 декабря 1917 года был издан закон о реквизиции квартир фабрикантов, их пайщиков и других. 26 марта 1918 года вышел закон о конфискации домов частновладельцев… Заселили дома Мальцева, Щербакова, Гуляева» (2 – стр. 83).

Уважаемый читатель! Вы только подумайте, какая боль, какая трагедия скрыта за этими скупыми строчками! Я сам живу в деревенском доме. Я – не Щербаков, и дом мой далеко не Щербаковский. Но я не представляю, как смог бы уйти из собственного (где каждый гвоздь знаком!) дома в никуда, оставив всё чужим, враждебно настроенным людям! Как пережил всё это Михоил Фёдорович? Как смирился и смирился ли? Невольно снимаешь шапку перед такими людьми, хотя бы из уважения к их мужеству, их твёрдости и благородству, с которым они перенесли огромное, несправедливо обрушившееся на них в одночасье горе! Но это ещё не всё. «По Декрету Совнаркома от 26 июня 1918 года в Озёрах на каждой фабрике были избраны комиссии по национализации предприятия» (2 – стр. 65).

В 1919 году по акту фабрики от прежних владельцев перешли к новым властям. Короче говоря, фабрики, построенные и обустроенные трудами трёх поколений Щербаковых, у Михаила Фёдоровича просто отобрали. Кирпичный завод в Клишине, из кирпичей которого отстраивалась вся округа, тоже достался революционному пролетариату. Не поленились, добрались и до далёкого, затерянного в лесах Алёшкова. Имение тоже отобрали. «Лишний скот продали с торгов крестьянам» (1 – стр. 9). Что это за скот такой, в одночасье ставший лишним? У Михаила Фёдоровича он «лишним» вовсе не был!  Также «лишними» посчитали барский дом, хозяйственные постройки, погреба, конюшни, производственные помещения, чудесный барский фруктовый сад, красивейшие липовые аллеи. Одним словом – всё имение. Имение это, кстати, каким-то чудом более-менее сохранилось до наших дней, и даже сейчас, спустя столетие, поражает своей неброской красотой, каким-то особенным, тёплым сельским уютом.  Там как-то по-особенному легко дышится, и на душе светло и радостно. Видно, добрые и с любовью люди его строили! Недаром старожилы рассказывали, что более всего Михаил Фёдорович горевал и сокрушался по своему Алёшковскому имению. Видно, сердцем он к нему прикипел. Да и жители села приуныли, враз лишившись работы с хорошим заработком, или работая не пойми на кого и не пойми за что.

Как внезапно всё перевернулось в жизни Михаила Фёдоровича! Теперь он был уже не хозяином, а заведующим хозяйственным отделом на своих фабриках! И жил с семьёй не в собственном доме, а в доме своей же больницы со странным теперь названием «Медсантруд», на территории фабричного двора, продолжая возглавлять пожарную дружину. Возглавлял 34 года, начиная со дня её основания, с 1894 по 1928 год. Возглавлял, видно, хорошо. В 1924  году, по случаю 30-летия созданной им пожарной дружины, был награждён серебряным знаком, а его пожарной дружине рабочие-текстильщики и озерчане вручили в знак благодарности красное знамя. И ведь было за что награждать Михаила Фёдоровича! Мужик-то он был геройский!

В июле 1918 года доведённые до отчаяния большевистскими «реформами» озерчане подняли восстание. Большевики укрылись в доме № 41 по ул. Ленина (в здании нынешнего ЗАГСа), забаррикадировались там, и, по своей заведённой привычке, скорые на руку, открыли огонь по окружавшей их разъярённой толпе.  Но не тут то было. Восставшие тоже начали стрелять в ответ, и, чтобы «выкурить» нерадивых «новых хозяев», запалили здание, в котором те укрывались. Дежуривший на каланче пожарный, увидев огонь и дым, забил тревогу, и в скором времени пожарные расчёты уже тушили загоревшийся было дом. Руководил тушением пожара лично  Михаил Фёдорович, одним из первых прибывший к очагу возгорания. Совесть у восставших была. Никто не посмел стрелять в Щербакова, люди начали расходиться. Так Михаил Фёдорович, не позволив спалить разоривших его большевиков, потушил сразу два пожара: огненный и людской!

Шли годы. Реформы новой власти продвигались со скрипом. Чтобы скрыть своё неумение руководить и вести фабричные дела, власть во всех своих промахах и просчётах стала винить «бывших», якобы саботирующих движение к светлому будущему. Хотя саботировать ничего и не надо было.  Всё и так разваливалось. Начались гонения на прежних руководителей, хозяев фабрик. Не избежал этой участи и Михаил Фёдорович. Всё ему припомнили. И что фабрикантом, «эксплуататором и кровопийцей» был, и что в 1918 году отказался со своей пожарной командой сносить памятник государю-императору Александру Второму, что стоял напротив церкви, сказав, что это не пожарных дело. И что однажды пожарного, напившегося пьяным и проспавшего сигнал тревожного набата по лицу в сердцах ударил, на «революционного самого что ни на есть пролетария» руку поднял!

Строгий порядок, дисциплина, постоянные тренировки и учения, сдача нормативов, проверка навыков, наказание за проступки теперь толковали как « старорежимные притеснения, барские замашки». Если водку пить на дежурстве начальник запрещает, спрашивается: «За что кровь в 1917 году проливали?!» А выгнать никого не моги. Все как один – с пролетарским прошлым и сторонники новой власти!

И что жену чужую увёл тоже припомнили. А тут ещё большой пожар случился в театре. Двое пожарных погибли, в дыму задохнулись. «Не бережёт бывший эксплуататор советских людей!» (Для сравнения: в Сенницах при пожаре в отобранной у жены графа Келлера усадьбе советских людей берегли. «Буржуйский» дом горел неделю, никто не тушил!)

В общем, много чего собрали «до кучи». Вспомнили даже про награды и памятные подарки, которые вручали Михаилу Фёдоровичу до революции за тушение пожаров. Они ведь денег стоят! Надо бы вернуть их «народу». Кое-какие дорогие сердцу подаренные ему вещи, как воспоминания о прошлой жизни, Михаил Фёдорович новым властям решил всё же не отдавать. Так, 24 июля 1989 года, во время рытья траншеи на улице Забастовочной, дом 25 был найден клад. В нём были,  в частности, золотой медальон весом 15,5 г без цепочки с надписью: «М. Ф. Щербакову от крестьян деревни Болотово за спасение в пожарном деле». Десертные серебряные вилки с инициалами «М.Щ.» 12 штук. Стаканы из тёмного золота 6 штук. На каждом из них выгравирован выпуклый цветок и инициалы «М. Щ.», а также дата: 1909 год. На внешней поверхности дна стаканов выгравирован двуглавый орёл и проба «84». Медальон весом 42,5 г с цепочкой с надписью на одной стороне: « Михаилу Фёдоровичу Щербакову», а на другой стороне: «Юбилей пожарной дружины». Ещё медальон весом 11,6 г, без цепочки, с надписью «Озёрское сельское общество, начальнику команды Озёрской пожарной дружины Т-ва М. Ф. Щербакова, М. Ф. Щербакову», а на другой стороне выгравировано «1894-1914 годы». Медальон весом 18,2 г, из тёмного золота, с датой в центре «1894-1899», а по контуру: «Начальнику пожарной команды М. Ф. Щербакову». Клад сдан государству. По сравнению с тем, что у Щербакова отняли (фабрики, дома, имение в Алёшкове, кирпичный завод в Клишине) – это жалкие, сохранённые на память крохи.

Детям Михаила Фёдоровича опять же проходу не давали, задирали. Как же, «господские, из графьёв!» Да, несладкая жизнь наступила для Михаила Фёдоровича, впрочем, как и для многих серьёзных мужиков.

В конце 1928 года он вместе с семьёй переехал жить под Москву, в посёлок Быково. Умер М. Ф. Щербаков 3 сентября 1936 года, в неполных 65 лет. Похоронен в Москве, на Пядницком кладбище. Сейчас в Озёрах его мало кто вспоминает (людская память вообще вещь короткая).

Его жена, красавица и песенница Мария умерла 20 февраля 1943 года в эвакуации во время войны и похоронена вдали от Родины, в селе Ширяево около города Жигули.

Я полагаю, что за огромный вклад в развитие и становление нашего города фамилия М. Ф. Щербакова по праву могла бы быть помещена на стенд «Почётные граждане района». Хотелось бы узнать мнение уважаемых читателей на этот счёт.

Дети Михаила Фёдоровича Щербакова

1. Приёмная дочь Ольга (Ольга Ивановна) от первого брака Марии Ивановны Чарухиной с И. В. Чарухиным. Михаил Щербаков её сразу же удочерил и растил, как родную.
2. Сын Иван Михайлович (1899 – 1980 гг.). В Москве окончил школу Министерства просвещения и коммерческое училище. Получил профессию бухгалтера, работал в финансовых организациях. Участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Похоронен на Домодедовском кладбище.
3. Сын Фёдор Михайлович (1906 – 1973). В с. Озёры окончил школу и коммерческое училище. С детства интересовался пожарным делом, частенько бывал с отцом в пожарной команде, любил занятия, учебные выезды. Окончил Ленинградское пожарное училище (1926 – 1930 гг.). Был распределён на работу в Иваново, потом работал в городе Гусь-Хрустальный. В 1935 году вместе с семьёй приехал в Куйбышев (ныне Самара). Там работал главным экспертом области в пожарно-испытательной станции в звании полковника технической службы. Всего в пожарных службах проработал 40 лет. Награждён многими грамотами и медалями за безупречную службу.
4. Внук Михаила Фёдоровича (сын Фёдора Михайловича), тоже Михаил Фёдорович (1929 – 1988 гг.). Родился в Ленинграде. В г. Куйбышеве закончил с отличием школу-десятилетку (1937 – 1947 гг.). В 1947 году поступил в Харьковское Высшее Техническое пожарное училище. В 1951 году с отличием его окончил и остался работать в этом училище преподавателем. Заочно закончил Академию МВД. Стал старшим преподавателем в звании полковника технической службы. Несколько лет был заместителем начальника Харьковского Высшего технического пожарного училища. Имел много наград.
5. Правнук Михаила Фёдоровича Владимир Михайлович. Родился в Харькове, там окончил Высшее Техническое пожарное училище и работал по специальности.
6. Дочь Михаила Фёдоровича Елизавета Михайловна (1910 – 1991 гг.). Родилась в с. Озёры, окончила 9 классов школы. В конце 1928 года вместе с родителями переехала под Москву, в посёлок Быково. В 1930 году начала работать в Москве приёмщицей заказов в светокопировальной мастерской. Окончила вечерний техникум иностранных языков. Работала библиотекарем, лаборантом. В 1936 году поступила на географический факультет в МГУ. Училась отлично, получала государственную (Сталинскую) стипендию. В 1941 году вместе с матерью эвакуировалась из Москвы в Куйбышев, в семью брата Фёдора. Работала преподавателем географии в селе Ширяево, что около города Жигули. В октябре 1943 года сдала экзамен в аспирантуру географического факультета МГУ, защитила кандидатскую диссертацию, осталась работать в университете. Разрабатывала учебники, выезжала в экспедиции, в «поле» (наш человек!), автор многих статей и монографий. Была депутатом Краснопресненского районного совета депутатов. Общий рабочий стаж – более 25 лет. Награждена медалями, грамотами. Находясь с 1971 года на пенсии, продолжала вести научную работу. Умерла 6 октября 1991 года, похоронена в Москве на Пядницком кладбище, рядом с могилой отца.

Подводя итог всему здесь рассказанному, можно с уверенностью сказать, что Михаил Фёдорович Щербаков – с трудной судьбой, но счастливый человек! Ведь мы все живём в своих детях. А дети у него – замечательные! Вечная память тебе, Михаил Фёдорович!

Благодарность Ивану Харитонову за предоставленные архивные документы.

Тел. 89154505314

Сергей Рогов

Литература

1. А. П. Доронина «Энциклопедия сёл и деревень Озёрского района», г. Озёры 2002 г.
2. А. П. Доронина (в редакции С.П. Шибановой) «Страницы истории Озёрского края», г. Озёры, 2011 г.
3. Архив краеведа Н. С. Пирязева.